ГЕНЕАЛОГИЯ ДОКТРИНЫ Византистско -Евразийского Клуба

     Доктрина Византистско-Евразийского Клуба представляет собой сложную многоуровневую философскую и идеологическую систему, которая не может быть определена одним словом или даже сочетанием слов. Византистско-Евразийский Клуб интересует абсолютно все и более, чем все, а Холос и Абсолют невыразимы в едином определении, к ним можно только приближаться. Однако, осознавая это фатальное положение, мы вынуждены оформлять наши сверхрациональные интуиции в четкие формулы рационально-вербального жанра. Поэтому мы ориентированы не на иррационально-субъективные мифологемы "старого правого" и "старого левого" сознания, а на рационально-объективные методы пост-модерного сопротивления.

     Византистско-Евразийский Клуб априори отстаивает идею Человека как абсолютно свободного и абсолютно ответственного субъекта мироздания, но эта абсолютная свобода и абсолютная ответственность возможна только потому, что Человек является образом и подобием Бога - метафизического Абсолюта, онтологически проявленного в Сыне и Духе. Идеальная иерархия Бога и Человека была возможна только в первозданном Раю, - падение первого Архангела и последующее за ним грехопадение первого Человека нарушили эту иерархию. После изгнания из Рая человеческое сообщество могло нормально существовать и вообще могло существовать только при условии, что оно сохраняет Традицию - осевой луч, пущенный Богом сквозь историю, напоминающий человечеству о своем изначальном совершенстве и указывающим ему путь к этому совершенству. Однако человечество в целом не выдержало напряжения Традиции и она стала вырождаться: во-первых, Традиция - явление надчеловеческое и надвременное стала подменяться обычаем - явлением человеческим и временным; во-вторых, Единая Традиция, сохраняющая весть об идеальном отношении Бога и Человека, стала распадаться на две противоположные субтрадиции - имманентный манифестационизм (собирательно "язычество") и трансцендентный креационизм (выраженный в парадигме "авраамизма"). Это было "второе грехопадение" Человека. Римская империя и иудейская теократия были архетипическим геоисторическим воплощением этих субтрадиций. Метафизический проект Человека был на грани срыва, но Бог послал в мир своего Сына - в самый центр римско-иудейского эсхатологического конфликта, Бог стал Человеком, чтобы Человек мог стать Богом. Христианство - это восстановленная Единая Традиция. В своем большинстве язычники и иудеи не приняли Бога, не смогли принять крест абсолютной свободы и абсолютной ответственности. Это было "третье грехопадение" Человека. Воплощение Бога и Его Распятие открыло последний цикл истории, субъектом которого является Христианская Церковь, ставшая третьей метафизической силой истории.

     В 381 г. Христианство стало господствующей религией Римской Империи, неизбежный - апокалипсис был отложен, но уже в 395 г. Империя была разделена на Восточную (греческую) и Западную (латинскую). С этого момента единая христианская традиция начала зависеть от конкретных пространственно-временных, гео-исторических обстоятельств, способствующих или не способствующих ее сохранению. Восточная Римская Империя наследовала сухопутную, аграрно-военную ориентацию Трои, Спарты, Персии, Македонской и Римской империй, а Западная Римская Империя наследовала морскую, промышленно-торговую ориентацию Финикии, Карфагена, Ахейского и Афинского морских союзов. Раскол 1054 г. стал лишь последней точкой длительного геополитического размежевания. Восточная (Православная) церковь сохранила чистоту и полноту христианской метафизики и традиции, сформулированную на первых Семи Вселенских Соборах (381-787 г.) и выраженную в Симфонии Властей восточно-римского Императора и восточно-римского Патриарха. Западная (Католическая) церковь поддалась требованиям западного, морского, рационально-утилитарного сознания и ввела лжедогматы "Filioque", "непорочного зачатия Девы Марии", "Чистилища" и "разделения властей", влекущие за собой ереси "папо-цезаризма" и "цезаро-папизма". В 800 г., когда римский папа Лев III возводит в ранг императора Карла Великого, возникает Запад - единая западная цивилизация, пошедшая по пути отказа от Традиции и трансмутации человека в животно-големическое состояние. Католическая теология нарушила автономность и уникальность христианской метафизики, отступила на уровень банального синтеза языческого и авраамического сознания. Секуляризация манифестационистской парадигмы породила органицистскую концепцию человека как "животного", а секуляризация креационистской парадигмы породила механицистскую концепцию человека как "машины". Животно-машинная цивилизация Модерна, навязывающая свои стандарты всему человечеству, является логическим результатом католической средневековой цивилизации, - атлантистский глобализм наследует крестовым походам. В этой ситуации Восток, инерциально сохраняющий свои тысячелетние традиции, безрефлекторно принимает западные стандарты или также безрефлекторно сопротивляется им, сдавая позиции цикл за циклом, топос за топосом.

     Однако мир так и мог бы остаться полем обреченной битвы прагматического Запада и тоталитарного Востока, если бы в нем не существовало принципиально третьей силы - Православной Традиции, положившей начало самостоятельной православно-евразийской культуры и цивилизации. Восточная Римская Империя (Византия) и Московское Царство (Россия) были аутентичным воплощением этой уникальной культуро-цивилизации. Византия, "тысячелетнее царство", "катехон", прекратила свое существование, потому что не обладала полноценным геополитическим статусом для сопротивления Западу и Востоку, и, в конце концов, пошла на Флорентийскую унию в 1439 г. Обретение Московским Великим Княжеством в XV в. статуса Третьего Рима, "катехона", означало возникновение новой и последней православной империи, геополитически наследующей не только Восточную Римскую, но и Монгольскую империю, - это означало дважды отложенный апокалипсис. Отныне пространство от Балтики до Тихого океана, Севера Евразии, стало оплотом истинного Христианства, возрождением единой Традиции. Легендарная Нордическая Империя была восстановлена. По отношению к России Европа является лишь западным полуостровом Евразии, а "цивилизации Востока" - цивилизациями Юга. В сознании архаических цивилизаций Евразии Россия наследовала неизведанные, "темные", "холодные" империи Севера - скифов, гуннов, монголов, но для Запада на этот варварско-демонический образ наложилось восприятие России как "империи ереси", "царства антихриста". К середине XVII в. Московское Царство достигло своего исторического апогея, но именно в этот момент разлагающий ветер Запада проник в торжество русской стихии. Проекты необходимых исторических реформ церковного и государственного устройства пошли не по пути приближения к православно-византийскому идеалу, а по пути западной формализации и секуляризации. Церковный Раскол 1666-67 г., отмеченный ересью "папо-цезаризма" и логически наследующие его государственные реформы Петра I, отмеченные ересью "цезаро-папизма", интегрировали Россию в глобальный процесс вестернизации.

     Протопоп Аввакум, Епифаний Славинецкий, Стефан Яворский - именно с них началось - активное интеллектуальное сопротивление вестернизации, но говорить с Западом и Модерном на языке Традиции оказалось совершенно невозможным и неадекватным. Позиция чистого консерватизма (в духе митрополита Филарета) и реставрационизма (в духе славянофилов и почвенников) только усугубляла регресс, подменяя Традицию обычаем, превращая Христианство в версию языческого культа или авраамического законничества. Для полноценного и эффективного сопротивления Западу и Модерну необходимо говорить на его языке, использовать его собственные, наиболее авангардные интеллектуальные и стратегические технологии, пример чему дает все то бесконечное разнообразие "правых" и "левых" критических теорий, накопившихся на самом Западе с самого начала его становления - со времен средевековых антикатолических ересей и ренессансных утопий. В XIX и XX веках, то есть в эпоху Пост-Просвещения наиболее значимой и эффективной "ересью" и "утопией" стал левый, атеистический коммунизм, точнее - марксизм, который и был взят на вооружение русскими революционерами, положившими конец синодально-петербуржскому периоду русской истории, периоду "романо-германской оккупации", как говорили первые евразийцы. Большевизм - это идеология русской консервативной революции в ее логическом экстремуме. Большевистская революция 1917 г. повлекла за собой 1) возвращение столицы в Москву -Третий Рим, 2) возвращение Патриаршьего престола, 3) возвращение византийско-московского красного стяга, но главное - Россия вновь осознала себя как уникальный субъект истории, наделенный планетарно-сотериологической миссией, в определенном смысле это был трижды отложенный апокалипсис. Советская идеология и советская реальность была принципиально гетерономной, у нее были две сущности - с одной стороны, она наследовала Модерну в своем марксистском прогрессизме и атеизме, а с другой стороны - она имплицитно выражала консервативно-революционные интенции великорусского сознания, основанные на византизме и евразийстве. Но традиционалистский элемент в советизме носил формальный и неосознанный характер, и крах советской системы был неизбежен. В 1991 г. Россия впервые заявила о себе как об "одном из" государств мира, идентичном западной цивилизации, - это произошло, прежде всего, потому, что вся ветхая элита советского государства - КПСС и КГБ, - с самого начала идентифицировала себя с Западом и в большей степени занималась откровенным идиотизмом, чем сохранением и модернизацией глобального революционно-имперского проекта. Однако исчезновение последнего утопического проекта истории позволило провести новую историософскую рефлексию, целостно взглянуть на историю России и историю всего мира, актуальным итогом которой стал Novus Ordo Ceclorum англо-американской, атлантистской manifest destany. Фукуямовский Конец Истории заставляет нас совершить глобальную рефлексию этой истории и глобальную ревизию всех тех идей и доктрин, которые сопротивлялись такому исходу, - от самых архаичных до самых авангардных, от самых реакционных до самых революционных. Речь идет о выработке единой планетарной метаидеологии глобального сопротивления и глобального утверждения. Через тотальный скепсис и тотальное отрицание, которому мы научились у Модерна, мы приходим к однозначной уверенности и однозначному утверждению.

     В основе глобальной историософской рефлексии Византистско-Евразийского Клуба лежит культурософская методология интегрального традиционализма - учения французского философа Рене Генона, которому наследовали Юлиус Эвола, Мирча Элиаде, Анри Корбен, Титус Букхардт и др. Интегральный традиционализм - это религиоведческая и культурологическая методология, выявляющая во всех религиях и культурах мира логику единой интегральной Традиции, некогда существовавшей на Земле, но утраченной в процессе мировой инволюции. Интегральный традиционализм - это только метод, основным принципом которого является определение базовых категорий сакрально-традиционного сознания, аналогичным "архетипам" Карла Густава Юнга, свойственных всем традиционным обществам и сохраняющихся в секулярном сознании современных людей. Параллельно традиционалистам работал фризский ученый-лингвист Герман Вирт, положивший начало изучению Нордической Традиции и создавший уникальную исчерпывающую теорию единого нордического праязыка. Выработав уникальную религиоведческую методологию, европейские традиционалисты остались заложниками своего культурно-исторического контекста и пытались искать элементы изначальной Традиции где угодно, но только не в Православии, и вообще практически не обращали внимания на византийскую и русскую культуру, почему так и остались вне подлинного Христианства (исключая Мирча Элиаде, формально остающегося православным румыном). Интегральный традиционализм настаивает на том, что путь к интегральной Традиции лежит через инициатическую интеграцию в эзотерические доктрины существующих религиозных традиций - адвайта-веданту в индуизме, даосизм в китайской традиции, каббалу в иудаизме, суфизм в исламе, герметические ордена в католицизме, - исихазм в Православии, - можем добавить мы (буддизм Генон считал результатом регресса ведической традиции, а западно-христианский "протестантизм" вообще не является традицией). Интегральный традиционализм стал совершенно неприемлемым как для академической науки, поскольку он отрицает прогресс и основан на спекулятивно-дедуктивном методе, так и для всего сонма космистских и неоспиритуалистических течений, поскольку они также основаны на эволюционизме и субъективизме. Интегральный традиционализм возрождает в себе сакральную метафизику - фундаментальную науку, отвергнутую Западом со времен Средневековья и не восстановленную в полной мере Шеллингом и Гегелем.

     Сакральная метафизика Византистско-Евразийского Клуба - это сакральная метафизика Православия, с помощью которой мы можем адекватно анализировать все остальные сакрально-метафизические доктрины - языческие, авраамические и недо-христианские. Метафизика Православия - это метафизика Воплощенного Слова, обозначенная в Евангелии, развитая Святыми Отцами и утвержденная на первых Семи Вселенских Соборах. Дионисий Ареопагит, Климент Александрийский, Афанасий Александрийский, Иоанн Златоуст, Василий Великий, Григорий Назианзин, Григорий Нисский, Максим Исповедник - вот те основные имена, которые составили основу православной метафизической философии. В отличае от западных конфессий, Православие не позволяет себе корректировать Традицию и сохраняет свою догматику в пределах первых Семи Вселенских Соборах, по отношению к которым все остальные философы православного мира могут только вносить свои трактовки и уточнения. Основными опытами православной метафизики, комментирующей догматику Соборов, стал "Источник знания" Иоанна Дамаскина (VIII в.), систематизирующий православное мировоззрение, и "Триады в защиту священнобезмолвствующих" Григория Паламы (XIV в.), утвердившие идею Нетварного Света и Нетварных Энергий как основное отличие православной метафизики от католической. В истории России, принявшей Православие в его законченной исторической форме, в 988 г., накануне Раскола 1054 г., основной задачей было сохранение единой традиции и именно поэтому не было задачи приспосабливать тысячелетнюю традицию к преходящим историческим ситуациям. Это обстоятельство имело обратное действие - в России не сложилось полноценного метафизического и теологического образования, а со времен Раскола 1666 г. и рефором Петра I такое образование стало практически невозможным. Именно поэтому основные представители русского религиозного ренессанса кон.XIX-первой четверти XX вв. позволяли себе в своих религиозно-философских построениях широкий произвол, что уже в значительно меньшей степени относится к наследующим их дело представителям т.н. "неопатристического синтеза". Между тем, такие имена как Павел Флоренский и Алексей Лосев, а также Георгий Флоровский и Владимир Лосский однозначно необходимы для адекватного восстановления православной метафизики. Однако в нашем контексте тема православной метафизики обретает новую исследовательскую методологию - методологию интегрального традиционализма, так что можно констатировать факт русского православного традиционализма ("православного генонизма"), первым полноценным выражением которого служит книга Александра Дугина "Метафизика Благой Вести: православный эзотеризм". Поэтому одной из важнейших задач ЕК помимо создания общей программы консервативно-революционного образования является институциональное утверждение двух необходимых дисциплин и кафедр - метафизики и теологии.

     Православная метафизика является концептуальной основой русской сакральной -историософии, выраженной в доктрине экклезиологии византизма. Экклезиология -это наука о церковной истории, о движении Церкви сквозь ряд инволютивных исторических циклов. Византизм - это экклезиологическая доктрина воцерковления империи, тысячелетнего "катехона", проявленного в Восточной Римской Империи и наследованного в Московском Великом Княжестве. Концепция "Москва - Третий Рим" - это концепция жертвенной миссии России и русских, имеющей планетарное и эсхатологическое значение.

     Сущность византизма - это гармония двух взаимодополняемых начал - Церкви и Империи, - эзотерической сущности и экзотерической энергии. Поэтому "кризис византизма" (формула Флоровского) восходит не к петровским и даже не к никоновским реформам, а прямо к конфликту Иосифа Волоцкого и Нила Сорского - равновеликих отцов русской церкви, по-разному предупреждающих ее будущий раскол. Но церковные реформы патриарха Никона и, как следствие, реформы Петра I качественно подорвали византийское наследие России и с этого момента византизм становится не сколько официальной, сколько оппозиционной и революционной идеологией, ее живими носителями становятся старообрядцы (от Аввакума до Клюева), ее политическими выразителями - почвенники (Леонтьев, Достоевский), евразийцы (Савицкий, Флоровский) и сменовеховцы (Устрялов, Ухтомский). Эту традицию необходимо отличать от банального консерватизма синодальных теоретиков типа графа Уварова или Победоносцева, своим формализмом и европеизмом только усугубляющего отчуждение народа от государства. После никоновских и петровских реформ официальная власть в России утратила свою сакральную легитимность, и вырождение, и уничтожение романовской династии объясняется именно этим обстоятельством. Между тем, советский режим, особенно на этапе позднего сталинизма, наиболее приблизился к византийскому архетипу, но уже после смерти вождя было очевидно, что дальнейшая эволюция в сторону православной идеократии сорвана. Византизм на данном этапе - это признание России однозначной наследницей Восточной Римской Империи со всеми необходимыми выводами и требование активизации роли Русской Православной Церкви в обществе, ее соуправления государством по закону Симфонии Властей. При этом, сама Русская Православная Церковь должна продолжать свое возвращение к до-никоновскому культурному архетипу, должна снять порочный конфликт старо- и ново-обрядцев, который после восстановления Патриаршества в 1918 г. стал исторически неактуальным и разрушительным для Церкви.

     Выявление единой интегральной Традиции, анализ сакрально-традиционного сознания и его архетипов, сохранение элементов Традиции в современной культуре - первоочередные концептуальные задачи Византистско-Евразийского Клуба, но их решение необходимо для следующего шага - полноценного восстановления Традиции, точнее, восстановления основ сакрально-традиционного сознания, трансформации гиперархаического в гиперактуальное. В самом широком и самом точном смысле слова речь идет о Консервативной Революции, которую уже пытались совершить ряд культурно-политических движений в Европе 20-30-х гг., выступающих в качестве альтернативы атлантистскому либерализму и евразийскому марксизму (итальянский фашизм, испанская фаланга, румынская Железная Гвардия, германский национал-социализм). Однако даже наиболее значимые и гениальные теоретики этого глобального движения - Освальд Шпенглер, Карл Шмитт, Эрнст Юнгер, Артур Мюллер ван ден Брук, - тоже стали заложниками своего культурно-исторического контекста и, радикально отрицая англо-американский либерализм, с не меньшей настороженностью относились к евразийскому советизму, продолжая видеть в нем проявление "восточного варварства". И даже их последователи - современные европейские "новые правые", - Ален де Бенуа, Роберт Стойкерс, Клаудио Мутти и др., возродившие идеи "консервативной революции" в послевоенное время, еще больше утвердились в своем европеизме, анти-атлантистском и анти-евразийском одновременно. Между тем, и консервативные революционеры 20-50 гг., и "новые правые" 70-90 гг. были первыми теоретиками реального, адекватного национального сопротивления обезличивающей вестернизации, порвавшими с реакционно-ностальгическими настроениями классического консерватизма. Все то же самое относится к восточным аналогам консервативно-революционного движения: еврейскому сионизму и арабо-персидскому исламизму XX в.

     Самым главным концептуальным достижением европейской консервативно-революционной и "новой правой" мысли стала разработка фундаментальной науки, объясняющей логику исторических процессов и природу межкультурных конфликтов - геополитики. Первоначально геополитика возникла как логический результат развития географического детерминизма и органицизма (Фридрих Ратцель, Рудольф Челлен), но программные геостратегические выводы из нее совершил английский парламентарий, профессор Хэлфорд Маккиндер, сформулировавший концепцию "географической оси истории", Сердцевинной Земли, Heartland, окруженной "береговыми зонами", Rimland, а также концепцию противостояния сухопутной (теллурократической) и морской (талассократической) цивилизации, в ХХ веке достигшей предельного уровня в противостоянии англо-американского (атлантистского) и советского (евразийского) блоков. Геополитика объясняет причины этого противостояния исходя не из преходящих форм культуры и цивилизации, а из базовых фундирующих факторов - факторов географии. Необходимо отметить, что если в Великобритании и США геополитика фактически стала официальной геостратегической доктриной (Альфред Мэхэн, Николас Спикмен, Збигнев Бжезинский), то в странах континентального, анти-атлантистского блока эта наука регулярно маргинализировалась - в нацистской Германии возобладал принцип "кровь выше почвы", в коммунистических странах во главу угла ставились социально-классовые дихотомии, а в либеральной американизированной Европе, включая современную Россию, эта наука вообще не принимается во внимание, хотя тот, кто добился такого положения вещей, исходил именно из геополитических законов истории. Ярким примером здесь может служить немецкий геополитик Карл Хаусхофер, автор идеи геополитической оси "Берлин-Москва-Токио", теоретик пакта Молотова-Риббентропа, отвергнутый нацистскими властями со всеми остальными консервативно-революционными идеологами.

     Русским аналогом теории Консервативной Революции и геополитики стала философия -евразийства, основанная Николаем Трубецким и Петром Савицким, и продолженная в работах Николая Алексеева, Георгия Вернадского, Льва Гумилева и др. теоретиков. Евразийцы в целом были наследниками философии русского религиозного ренессанса конца XIX - начала XX вв., но их теория стала реакцией на кризисную ситуацию большевистской революции 1917 г. Евразийство оправдало революцию большевиков как революцию против западнической, разлагающейся и разлагающей свой народ синодально-монархической системы и как революцию за идеократический, национально-мессианский и социалистический порядок. Но именно евразийцы предсказали падение советской власти как власти псевдо-национальной и псевдо-социалистической, игнорирующей объективные проблемы русской истории. Евразийство основано на одной, весьма элементарной и самоочевидной идее: Россия, русская цивилизация - это самостоятельная, уникальная цивилизация, не западная и не восточная, которая имеет свою собственную историческую и геополитическую миссию, угадываемую в ее исключительном географическом положении. Во-первых, Россия, православная цивилизация, находится между западной, католико-протестантской цивилизации и восточными цивилизациями, мусульманскими и языческими. Во-вторых, Россия занимает не просто срединное, центральное положение в Евразии, но ее границы со времен XVII века совпадают с тем геокультурным ареалом, который называется Евразией, - от Балтики до Тихого океана, то есть Россия - это и есть Евразия, гигантское пространство, давшее православной традиции и культуре континентальный масштаб. Историософия первых русских евразийцев (Николая Трубецкого и Петра Савицкого) + геополитическая методология немецких консервативных революционеров (Карла Шмитта и Карла Хаусхофера) дают в своем сочетании эсхатологический дискурс неоевразийства, первым и основным выразителем которого является Александр Дугин. Евразийство - это наиболее гибкая геополитическая доктрина, она может облекаться в наиболее чуждые ей, либерально-космополитические формулы, но даже и в этом случае она будет наиболее опасной для Запада доктриной, поскольку настаивает на его закономерной геоисторической ограниченности, фрагментарности, детерминированности.

     Евразийство - это только и только геополитическая доктрина, геополитика евразийства это многоуровневая и многоаспектная доктрина интеграции и централизации русского и общеевразийского геокультурного пространства.

     - Метафизика православного традиционализма, экклезиология византизма и геополитика -евразийства - это основные дисциплины, изучаемые и развиваемые Византистско-Евразийским Клубом. Однако за пределами этого концептуального контекста существует бесконечное количество разнообразных, взаимодополняющих и взаимоисключающих теорий, которые также радикально и тотально отрицают парадигму Модерна или, в другом случае, не согласны с ее метаморфозами и стратегиями - стратегиями дебилизации и чистого насилия. Речь идет о целом ряде особых консервативно-революционных и леворадикальных теорий. Сама консервативно-революционная философия представлена в широком спектре разнообразных политических доктрин, среди которых наиболее левой является национал-большевизм, то есть консервативная революция, признающая в большевизме последнее выражение своей стратегии. Национал-большевизм необходимо рассматривать на трех разных, но взаимообусловленных уровнях. Во-первых, национал-большевизм можно рассматривать как сугубо русскую православную историософскую рефлексию, основанную на экклезиологии византизма и геополитики евразийства, утверждающую, что гетерономная идеология советского коммунизма была проявлением аутентичного русского мессианства в противоположность формальному синодально-петербуржскому монархизму, то есть национал-большевизм на этом уровне выступает как левая версия византистско-старообрядческой идеологии. Выразителями такого национал-большевизма были движения сменовеховцев (Николай Устрялов) и левых евразийцев (Савицкий), а также некоторые старообрядческие круги (Ухтомский, Клюев). Причем, русский историософский национал-большевизм только внешне выглядит как "православный сталинизм", в действительности, национал-большевизм видит в размежевании "правой" линии Сталина и "левой" линии Троцкого одну из основных причин общего краха советской идеологии: идея построения революционной имперской автаркии не противоречит идее перманентной революции и экспорта революции в буржуазные страны. Во-вторых, национал-большевизм является синтезом идей праворадикального и леворадикального спектра, но при условии, что "правые" утрачивают свой формализм и расизм, а "левые" утрачивают свой атеизм и космополитизм. В этом смысле национал-большевизм - это совершенно самостоятельная идеология, принципиально третья по отношению к классическому национализму и большевизму. Исторически национал-большевистский синтез выражали наиболее левые, про-коммунистические и про-евразийские силы европейской консервативной революции (Эрнст Никиш, Жан Тириар) и наиболее правые, органически ориентированные силы левого спектра (национал-коммунитаристы, "Фронт Европейского Освобождения" Кристиана Буше). В-третьих, национал-большевизм, будучи особой версией византистской историософской доктрины и самостоятельной политической идеологией, в своем предельном растяжении является общей платформой для всех анти-либеральных и анти-атлантистских идеологий и стратегий, это единая метаидеология, объединяющая всех "врагов открытого общества" (в терминах Карла Поппера, см. работу Александра Дугина "Метафизика национал-большевизма"). Именно такой аутентичный трехуровневый национал-большевизм был представлен в Национал-большевистской партии (НБП) Эдуарда Лимонова периода 1995-начала 1997 г., когда идеологическая программа партии разрабатывалась Александром Дугиным. Однако и за рамками собственно консервативно-революционных идеологий, в левом движении существует целый ряд имен и критических идей, которые чрезвычайно близки и необходимы консервативно-революционной стратегии. Речь идет практически о всем спектре левых теорий, от герметических утопий эпохи Ренессанса и утопического социализма Просвещения до марксизма и анархо-коммунизма XX в. Все левые и революционные теории и движения выражают определенную сакрально-традиционную сущность, в той степени, в какой они ориентированы против парадигмы Модерна, против Запада и Капитала. Принцип Труда, принцип безусловной социальной справедливости и гарантированности является естественным и неотъемлемым для традиционализма и консервативной революции. Карл Маркс и его последователи, выявив экономическую сущность Модерна и овладев его языком, нанесли по нему гораздо больший удар, чем все критики Модерна справа. Но для Византистско-Евразийского Клуба марксизм значим именно как критический метод, исключая всю его прогрессистскую составляющую. Ключевое значение имеют идеи ряда неомарксистов - Антонио Грамши, Мишеля Фуко, Герберта Маркузе, Ги Дебора и др. Однако идеологически близкими для Византистско-Евразийского Клуба являются не-марксистские левые теории - органический анархизм (в холической версии Прудона или индивидуалистической версии Штирнера) и органический социализм (Фридрих Лист, Густав Шмоллер, Йозеф Шумпетер). Таким образом, для формирования адекватной концептуальной программы Византистско-Евразийский Клуб, отстаивающий идеи мировой Православной Евразийской Империи и мировой Православной Евразийской Революции, проводит глобальную ревизию всех философских, эстетических, политических, экономических и т.д. идей мировой истории, от гиперархаических религиозных доктрин до гиперавангардных ситуационистских теорий.

(www.katehon.narod.ru)